Уженье (ловля) сазана на "зайчика"
Константин Фарутин
- Вы не удили сазана на "зайчика"? - удивился Николай Гаврилович.- Это же бесподобная ловля, это... да разве объяснишь ее вот здесь, сидя за столом. Нет, друзья мои, надо испытать самим.- Он придвинул к себе пепельницу и отряхнул в нее пепел с папиросы.
Рассказ Николая Гавриловича об уженьи сазана на "зайчика" произвел на нас тем более сильное впечатление, что беседа происходила зимой, когда метельные и морозные дни и ночи медленно чередовались и тоска по теплым сказочным дням рыболовного сезона становилась невыносимой.
И вот в такое-то далекое до сазаньего сезона время мы узнали об интересном уженьи сильной, осторожной рыбы на "зайчика".
Потерял я на жизненном пути Николая Гавриловича, где он сейчас - не знаю. Возможно, тоже ждет не дождется конца зимы и мечтает о теплых, погожих днях...
...Советские субтропики. Асфальт шоссе Сухуми - Тбилиси черной нескончаемой лентой несется под колесами мотоцикла. За Очамчирами, что в пятидесяти пяти километрах от Сухуми, наш поворот вправо, к морю. Грунтовая дорога проходит селениями. Здесь нет привычных деревянных изб и домов, стоящих по краю дороги. Здешние дома так упрятаны в зелени, что их с дороги не видно. Только калитки, встречающиеся в живых изгородях, да мостки через дорожные канавы заставляют догадываться, что в этой сплошной зеленой стене есть дома, есть жизнь, есть люди.
Вот и море. Бескрайней гладкой долиной простирается оно до горизонта. Белый гребень однобальной зыби медленно набегает на низкий песчаный берег. Дорога становится неустойчивой. Галька и песок заставляют мотоцикл спотыкаться, и нужно умело вести его, чтобы не развернуться поперек дороги и не свалиться вместе с Михаилом Михайловичем в горячий песок.
Неустойчивой дороги немного. За мостом через речку Окуми дорога под прямым углом поворачивает влево, затем снова выравнивается и идет параллельно морю, но уже в километре от него.
Я изредка посматриваю вправо, на небо.
- Вы что смотрите? - спрашивает меня Михаил Михайлович и наклоняется, чтобы в треске мотоцикла услышать ответ.
- Смотрю на солнце, на зорьку бы не опоздать,- отвечаю ему и прибавляю газку. Мотоцикл ускоряет ход, но неровности дороги подбрасывают его, приходится сбавлять скорость. "Ижик" недовольно ворчит, но скоро успокаивается и ровно катится, выбирая на дороге надежные тропки.
Свернув с дороги вправо, мы подъехали к озеру, т.е. туда, куда нам и нужно. Одним концом озеро упирается в море. Сейчас выход в море завален прибойным песчано-галечным валом. По мере прибыли воды в озере после дождей она размывает этот вал и устремляется в море. Во время шторма или сильного прибоя громадные волны забрасывают выход в море валом из песка и гальки, закупоривают озеро. Когда мы приехали, озеро было закупорено.
Другой конец озера заканчивается тремя рукавами - протоками. Протоки упираются в опушку леса, сплошь увитого лианами. Это озеро пересекает низменную часть суши от моря до леса поперек и называется Поперечное озеро. По рассказу одного местного жителя, в озере много сазана, есть лобан и щука и изредка попадается на удочку некрупный окунь. Озеро оживленно. Вот лобан сделал три метровых подскока и торпедой пронесся по зеркальной глади озера. Частые всплески какой-то крупной рыбы раздаются в прибрежной траве.
Когда мы забросили удочки, солнце опустилось на край моря Михаил Михайлович расположился недалеко от меня с двумя удочками. Я ограничился одной, наживив крючок красным навозным червем. Все внимание на поплавках, но клева нет. Вот уже и солнце ушло куда-то в морскую даль, и, как обычно на юге, сразу же наступила темнота, а поплавки наши как завороженные застыли в полной неподвижности.
- Пропала зорька,- сказал Михаил Михайлович, подходя ко мне.
- Ну что же, будем надеяться на утро,- подбодрил я товарища.
Из-за сплошной стены гор показалась раскаленная добели луна. Взглянув на гладь озера, я увидел в воде луну, увидел тою "зайчика", о котором когда-то рассказывал в зимний вечер Николай Гаврилович.
"Зайчик" был от меня далеко - на середине озера.
- Михаил Михайлович,- волнуясь, сказал я,- смотрите, "зайчик"! - и показал ему на отражение луны в воде.
- Вижу, ну и что же? - удивился он и стал закуривать.
- Сейчас попробуем,- ответил я, взял удилище и пошел к протокам искать такое место, где бы "зайчик" был от меня близко.
Подойдя к протоке-рукаву, я невольно остановился. Меня поразило нескончаемое чмоканье, чавканье в воде около берега.
"Сазаны",- подумал я, и меня охватило сильное волнение. Остановившись так, что "зайчик" находился в узкой протоке, в центре чмоканья, я осторожно опустил в освещенное "зайчиком" пятно насадку. Затаив дыхание, стал следить за поплавком, который стоял в "зайчике", как в блестящем чайном блюдечке. Ждать почти не пришлось. Поплавок качнулся, медленно стал погружаться в воду и пошел из "зайчика". Я потянул. Рыба заходила по протоке. Подоспевший Михаил Михайлович осторожно ухватил и вынес на берег килограммового сазана. Волнуясь, объяснил ему, как ловить, и торопливо забросил насадку в "зайчик".
Немедленная поклевка, вываживание - и опять красавец-сазан лежит в сетке. Мой товарищ торопливо, но осторожно ушел на другую протоку. Скоро я услышал в его стороне приглушенные слова, плеск рыбы, возню. "Зайчик" работает и у него",- решил я, не сводя глаз с поплавка. Поклевки следовали одна за другой.
К девяти часам вечера чмоканье начало затихать, клев стал редким и прекратился совсем к десяти часам.
Тяжело нагруженные рыбой, мы пошли к лесу на более сухое место - ночевать.
Утром чмоканья у берегов в протоках не было. Изредка клевал мелкий сазан. В протоке, где мы ловили на "зайчика", глубина была не больше четверти метра. У берегов протоки была ряска, середина протоки была чистая. Сазан вечером, в темноте, вышел к берегу кормиться и подброшенного на удочке червя брал без всякой осторожности.
Николай Гаврилович оказался прав. Ловля сазана в лунные ночи на "зайчика" добычлива и интересна. |
